О том, как устроен этот мир, можно говорить и писать без конца. Этим испокон веков занимаются философы, ученые, религиозные проповедники и многие, многие другие. Что сказать, версии их всегда забавляли Габриэля. Волей Создателя он наблюдал за развитием человечества - любимым экспериментов Творца. Занятие это, конечно, страшно неблагодарное и далеко не самое приятное - тому же Уриэлю, если посмотреть со стороны, повезло значительно больше, ведь он мог заниматься своей наукой без оглядки на медлительное в плане развития человечество. Но Габриэль никогда не смотрел на свою участь со стороны, никогда не сравнивал себя с другими братьями... Разве что с одним, с первым ангелом, имя которого давно уже не звучит в Гайя. Но Рафаэль... Это все же совсем другая история.
Последние несколько столетий Ангел Справедливости не уставал удивляться, с чего вдруг среди вверенных им с братом людей стали появляться самые разные группы, ставящие во главу угла разрушительные силы Тьмы. Габриэль часто думал, не Люцифер ли развлекается подобными экспериментами над человечеством, но идеи и учения этих людей были настолько смехотворны и нелогичны, что ангел вскоре перестал подозревать брата в причастности к  появлению всевозможных Шиваитов, масонов, сатанистов... Что бы ни вытворяла Инферно с разумом Рафаэля, едва ли он был способен на подобную чушь.
И вот в один из вечеров Габриэль с интересом отметил вспышку Тьмы в районе крупного города, называемого людьми Лондоном. Группа людей отчаянно коверкали Язык в попытках призвать Сатану, но осколки смысла чудом сохранялись в их фразах. Габриэль успел только подумать о том, что наверняка не он один заметит это явление, ведь за миром людей призваны наблюдать трое старших ангелов, как один из смертных выкрикнул совершенно отчетливый призыв к Падшему...
И прекраснейший из ангелов отозвался.
По-хорошему, о каждом явлении Люцифера в мир смертных Габриэль должен был сразу сообщать старшему ангелу Эдема, но он поступал так лишь тогда, когда Рафаэль затевал что-то действительно опасное. В самом деле, к чему Михаэлю знать о каждой прогулке Падшего по вверенному им троим миру? А учитывая особую нелюбовь Безымянного к его старшему брату-близнецу, подобная логика Габриэля  не шла в разрез со справедливостью, ведь Рафаэль имел все шансы стать безвинно пострадавшим. И сейчас архангел не спешил делиться с братом вестью о явлении Сатаны народу, а только пристально наблюдал за городом и его гостем.
Однако наутро ему все же пришлось срочно искать старшего брата. Он обнаружился в беседке неподалеку от лабораторий Уриэля.
- Хель!
Габриэлю совершенно не хотелось отвлекать брата от заслуженного отдыха после длительного общения с младшими ainoo, но дело не терпело отлагательств. Ангел вошел в беседку и сел на белую скамью напротив Михаэля.
- Хель, у тебя есть несколько минут?

Тихий шелест травы, колышущейся под невесомым свежим ветром, гуляющим по Gajah, довершал атмосферу уюта и спокойствия светлой беседки. Место, созданное Отцом для душ, исполненных Света, призывало одним своим видом и состоянием оставить печаль и горечь и вознести молитвы к Создателю, а после предаться радости и спокойному отдыху. Но вся эта пасторальная картина настолько дисгармонировала с мыслями и чувствами Габриэля, что одно осознание того, что ему предстоит нарушить эту благодать, заставляли его опускать глаза и нелепо переплетать пальцы. Старинная песня, сочиненная когда-то Самуэлем, только в такие минуты открывала жителям Gajah свое истинное значение: "Дождь не идёт в Эдеме, и солнце никогда не заходит. Даже когда ангелы плачут, здесь всегда свет сияет. Даже когда ангелам грустно, небеса всегда чистые и ясные.". Будь в Габриэле чуть больше Тьмы, сложившаяся ситуация раздражала бы его. Но Справедливость требовала действий.
- Рафаэль... - вспомнив, как не любил Михаэль, когда его брата-близнеца называли ангельским именем, Габи затих и повторил через силу, - Люцифер. Он в городе людей, и с ним шесть демонов, шестеро сильнейших созданий Тьмы.
Почти ощущая, как миролюбивое спокойствие вытесняется из разума архангела войны и стратегии напряжением, Габриэль виновато опустил голову. Создатель поймет ее, эту Справедливость.

Нет ничего хуже для ангела, чем скорбь и боль чистой души. И ничто не сравнится по ужасу с Тьмой, поднимающей голову в глубине души Светлого. Габриэль знал - все трое старших ангелов проходили испытание Тьмой, и в каждом из них она оставила след, противоречие и боль, каждому мешала на пути исполнения своих обязанностей - путала оправдание и справедливость, желания и реальные цели, стремление вернуться к прежнему и уязвленную гордость... Последнее противоречие оказалось самым сильным, и, сыграв на нём, Тьма получила своего нынешнего господина. Но и первые два до сих пор играют свою роль в жизни мира, иногда уходя в сторону, но изредка напоминая о себе. Каждое пробуждение Тьмы серьезно сказывалась на ангелах, словно умышленно совершенный грех, но куда опаснее. И сейчас Габриэль чувствовал злость и раздражение брата, и становилось невыносимо горько оттого, что в этот мирный день Тьма пробудилась в архангеле Войны и Стратегии. И вместе с тем легкое тепло разлеталось по материи ангела - брат закрыл мысли и пытался сдержать поток эмоций, чтобы Габи не видел.. Чтобы не беспокоился. Свет искренней любви к старшему брату осторожно убирал горечь, очищая разум для верных мыслей. Когда же брат заговорил в ответ, мягким жестом подняв голову ангела, тот Светом послушно попытался перекрыть чувство вины. Он бережно коснулся руки Михаэля своей, сжимая тонкие пальцы и позволяя своему Свету встретиться с сущностью брата, смешивая мысли и чувства, страхи и сожаления. Только холодную тоску он держал при себе, ведь ни к чему брату его уничтоженное, разбитое, но все еще сильное светлое чувство к падшему и мысли, им порождаемые.
- Не наша вина, но мы подвергаем человечество опасности, Создатель не этого хочет от нас... - мысли о том, чего же действительно хочет Отец, Габриэль оставил при себе, не для них сейчас время, ибо Тьма живет в них. Он подумает об этом потом, когда выдастся время, он найдет грань между справедливостью и пороком, чтобы истинно оценить деяния... Возлюбленного брата. Как тогда. Как всегда. Чего Создатель хочет от него? Однажды Габриэль поймет.
- Его помыслы не злобны, в них его Тьма.. Та самая, которую мы когда-то приумножили во имя Тени Создателя. - Мы должны уберечь людей от нее, загнать демонов в их мир, а ... с Люцифером придется поговорить.
Выслушав брата, Габриэль несколько секунд хранил молчание, словно собираюсь с мыслями. Он видел, что и брат переживает едва ли меньше, ведь на них обрушена почти равная доля - наказание за Тьму: если Справедливости снова предстоит судить брата, то Хель ведет войну с ним и его детьми, и это, наверное, в сотни раз больнее и сложнее, ибо этому нет конца, как нет конца времени...
- Да, брат. Такова воля Отца. Как поступим?

Габриэль смотрел на брата и понимал, что мысли его где-то в невероятной дали от светлой беседки Эдема, и нет в них умиротворенного спокойствия Гайя, и не несут они светлого успокоения, как обычные размышления при разговоре с близким братом. А виноват в том, что брат обречен на такое, он сам - гонец с дурной вестью, не нашедший ничего лучше как поделиться бедой со старшим братом, зная, какую она вызовет реакцию. Нет твоей вины в горе Эдема, - бесполый голос справедливости звучал бесстрастно, как всегда, и Габриэль прикрыл глаза, прислушиваясь к себе, не в силах согласиться с собой. - Горе ангела есть горе Гайя, имя виновного ты знаешь. Жестокость, с которой Справедливость всегда просто и открыто провозглашала свои истины, заставляла ангела закусывать нижнюю губу, чтобы отвлечься на материальную боль от того, что творилось в сердце. Потому что Справедливость не ошибается. В грусти брата виновен лишь он один - старший, прекраснейший из ангелов. И что бы ни думал об этом Габи, с какой бы готовностью ни брал на себя вину, обмануть себя он не мог. Падший снова и снова толкал его на борьбу с собственной сущностью, и это - Габриэль знал - однажды приведет его в Ад, потому что иногда, ему казалось, он ненавидел собственную сущность, уготованную Отцом участь. Зачем это Создателю? Габриэлю не дано понять.
Брат произносил краткие и простые фразы, в которых ангел чувствовал голос Войны. Подавляющая сила, лидерство... В этом весь Хель. Потому и нельзя ангелам принимать решения в одиночку, потому их целая дюжина, потому даже за смертным миром они следят втроем - всегда один должен сдерживать другого, всегда сущности должны сплетаться и в союзе принимать единственно верное решение.
- Мы не можем нарушать равновесие Света и Тьмы, брат. Мы не должны доминировать над.. Люцифером. - задохнувшись от последних слов брата, Габриэль замолчал. Он как никто другой часто думал об этом, молился и надеялся, но и сам не знал ответа наверняка. Жив ли еще Рафаэль, первый из ангелов? Но заключение Михаэля заставило невеселую улыбку приподнять уголки губ архангела. Все же Хель знал своего брата-близнеца. - Но он ainoo, брат. Давай... - ангел накрыл руку брата своей и посмотрел в его глаза, - хотя бы попробуем начать с разговора? Вернувшись в исходное положение, Габриэль тихо, но четко добавил:
-А если не услышит, заставим его вернуться в Ад.

Тьма в душе брата всколыхнулась с новой силой так стремительно, что Габриэль вздрогнул от этой злости. Все они, все трое проходили испытание Тьмой, всем троим представилась возможность усомниться в совершенстве Создателя. Рафаэль осудил его за отделение ангелов, и рискнул эту "ошибку" Отца исправить, за что и был наказан Справедливостью, которая, в свою очередь, не могла принять сердцем тех решений, которые подсказывал ей разум. Михаэль же не понимал желаний и целей Создателя, а как, скажите на милость, можно рассуждать о стратегии, когда не ясна итоговая задача? Конечно, это неудобно и не рационально, и Тьма в сердце Хеля крепла, когда он думал об этом. Сложно, страшно и очень опасно, но - кто знает? - быть может, братьям было бы проще, если бы они смогли вынести свои сомнения на суд двоих других, если бы доверились друг другу полностью. Но Габриэль не хотел сослагательного наклонения - слишком много в нем боли золотого ангела - и не позволил мыслям течь в этом направлении. Вместо этого он попытался прорваться сквозь Тьму в сердце брата:
- Его голос я слышу, когда обращаюсь к Справедливости. Мы его часть, собравшись вместе, мы узнаем его волю, потому что соберем все детали... Точнее, почти все. Во благо или нет, мы действуем во имя Света. Я верю в это, брат.

И на солнце бывают пятна. Протуберанцы, взрывы - мало ли всякой ерунды. Само Солнце, кажется, относится к этому философски, что вполне объяснимо: за столько миллионов лет наверняка можно привыкнуть ко всякому. Так и в жизни Гайа случаются темные, безрадостные и горестные времена. Причин у подобных явлений немного, и за свою вечную жизнь ангелы научились справляться и с причинами, и с последствиями. И пусть мрак побуждает в Старших Тьму, стоит отбрось ее пелену - и решение непременно отыщется.
- Нет, - Габриэль не сомневался, что брат не позволит вверенному им миру пойти по озвученному им пути, но воображение, объединившись во имя благой цели с памятью, услужливо подобрали иллюстрацию к словам Хеля, страшную настолько, что голос ангела сорвался на миг, а в глазах мелькнул ужас. - Нет. Но мы должны восстановить равновесие. Если в лесу зайцев больше, чем свежей травы, нужно либо истребить часть зверей, либо посадить больше зелени или вырастить другой сорт, более сытный. Если в мире скопилось слишком много Тьмы, мы должны изгнать ее, либо добавить Света и отвлечь демонов от смертных... Собой, - только договорив, Габриэль заметил, что больше не сидит на скамье, и говорил он куда увереннее, чем полагалось при общении с Михаэлем. Решение, привнесенное не размышлениями и молитвами, но Справедливостью, несколько смутило и самого Габриэля, но вместе с тем он чувствовал, что говорит и делает то, что должен. И отчего-то архангелу стало несколько легче дышать - он не сомневался более ни в чем. Если брат отвергнет его идею, прислушавшись к себе - это будет правильно. Ведь ангелы - частички Создателя, его порождения, призванные коллективно приходить к истине, открываясь друг другу.
- Мы ведь для того и есть у людей, чтобы дать им надежду на положительный исход, помочь им поверить. Дальше они справятся, - с этими словами Габи вернулся на свое место на скамье и ясным взором окинул брата.
Тьма отступила. Сила ангелов - в их единстве, и пока они помнят, что являются лишь частью целого, способного обрести истинную мудрость. И пусть Старшие остались вдвоем, пусть теперь их решениям не хватает Красоты - они все же близки к воле Отца. Во всяком случае, в это верил Габриэль.
Брат пребывал в тяжелых и сложных раздумьях, и золотой архангел был благодарен старшему за то, что какие-то из мыслей тот произносил вслух - разум тот по-прежнему скрывал за серьезной защитной крепостной стеной со рвом и минным полем вокруг. Дослушав, Габриэль взял руки брата в свои и, светло улыбнувшись уголками губ, негромко заговорил:
- Конечно, это правильно, брат. Отец наделил нас способностью читать в разумах и сердцах друг друга, чтобы каждое сомнение было известно, ведь только тогда мы сможем искоренить его.
Ангелу нельзя замыкаться в себе - в этом Габриэль был уверен совершенно. Он не знал наверняка, но хотел верить: знай он тогда, о чем думал Рафаэль, не он стал бы Тенью. Наделенный каждый одной чертой характера, способностью, поодиночке ангелы оступались на пути к истине. Один раз Габриэль уже потерял так самого близкого во всем Гайя, и сейчас, смотря в черные глаза брата-близнеца Рафаэля, он из последних сил сдерживал глухую тоску и острую горечь. Он не допустит повторения истории, нет. Этот круг Ада он уже прошел, ему пора на следующий.

Поймать шаровую молнию веселого желтого окраса Уриэлю не удалось, хотя он перепробовал все приспособления, которые, теоретически, могли послужить этой цели. А началось все как всегда, с очередной идеи. Светлому вдруг пришло в голову, что если научиться ловить шаровые молнии и использовать их энергию, можно ощутимо подтолкнуть прогресс человечества. Так и началась полоса неудач архангела. Прячась у себя в лаборатории уже довольно долгое время, почти не общаясь с братьями, он пытался осуществить свою задумку. Используя свои способности, блондин с легкостью ловил непокорный плазменный сгусток, диаметр которого был как у средних размеров апельсина. Но вот повторить это с теми инструментами, которые есть у людей сейчас – не получалось. Благо электричество почти не могло повредить воплощению Света… но вот остаточное электричество заставляло волосы на голове чуть приподниматься, а при прикосновении, льнуть к пальцам.
И еще одна неудача только подтолкнула азарт изобретателя. Было ясно, что нужен новый инструмент. А может, прибор. Что-нибудь большое и металлическое… Точно не стеклянное, так как плазма просто проходит сквозь преграду из этого материала, оставляя после себя оплавленные отверстия. Кивнув себе,  Уриил черкнул заметку на кусочке пергамента и отложил к стопке других таких же записок, но с другими заметками. А к этой он ещё вернется, если не будет занят ничем иным. Сейчас же покровителя науки и творчества (какие противоречивые и взаимодополняющие друг друга виды деятельности…) неудержимо повлекло в собственноручно собранную обширную библиотеку. Что странно, читать ничего не хотелось, поэтому Риил просто прогуливался между стеллажами, почти нежно проводя кончиками пальцев по древним и не очень корешкам книг. Тут хранились в единственном экземпляре каждая написанная на земле книга. Библиотека продолжает пополняться, иногда блондин сам спускается  в мир человеческий за новым экземпляром, иногда что-то приносят братья, чаще всего это Арами. Это своеобразное хобби появилось у Уриила уже давно, он уже не помнил, что именно дало толчок к его появлению.  Но ему нравилось бывать здесь, особенно когда его не увлекала очередная идея. Чувство умиротворения- вот что давали ангелу книги. Более сильные ощущение вызывали братья или успешная реализация очередной разработки.
Но сейчас что-то было не так. Смутное беспокойство зародилось внутри Риила. Архангел лишь вздохнул и продолжил свой путь между стеллажей. Но беспокойство не улеглось, а продолжало нарастать. Когда же оно достигло своего апогея, светлоглавого вдруг ожгло озарение: «Он в мире смертных.». Кто такой «Он», нет нужды объяснять. Проклятый, Падший, Рафаэль… Нет, Люцифер. Уриил сжал губы и быстрым шагом направился прочь из библиотеки. Достигнув дверей, зеленоглазый побежал вверх по лестнице, перепрыгивая  через ступеньки и не собираясь сбавлять скорость- нужно срочно посоветоваться с Михаэлем и Габриэлем. Довольно быстро выбравшись в пространство Гайя, Риил направился туда, где мерцали три светлых сущности. Нашлись братья легко- они расположились не так далеко от его лабораторий, в одной из многочисленных беседок, рассыпанных по всему светлому пространству.  Уриэль замедлил бег, а потом и вовсе перешел на шаг, приводя чувства в порядок. Ни к чему братьям беспокоиться.
Подойдя к Арамиэлю, Уриил положил ладони тому на спину и выглянул из-под локтя, благо рост позволял. Пусть он и не мог читать их, но напряжение, витающее в воздухе, не высказанные слова, он ощущал очень явно. Только одно могло привести обоих в такое состояние.
-Вы уже знаете…- звучало это не как вопрос, а как утверждение. Риил вздохнул, в который раз уже, и чуть нахмурился,- Что нам делать?...